Михаил Кокляев — один из самых известных представителей тяжелой атлетики и силового экстрима в мире. С 13 лет он тягает штанги, гири, гантели, бревна, машины, тяжеленные камни и вообще все, что можно тягать.
Кокляев выигрывал множество внутренних и международных соревнований, а однажды через свой твиттер им восхищался Арнольд Шварцнеггер.
Михаил выглядит очень внушительно, и это совершенно не удивляет, учитывая род деятельности, которым он занимается.
25 марта он выложил видео, посвященное конфликту Александра Емельяненко и Сергея Харитонова.
«Российские бойцы Александр Емельяненко и Сергей Харитонов обменялись любезностями в интернет-пространстве. Тем самым развеяв миф, что качки — тупые. Теперь тупые не только качки», — сказал Кокляев.
Александр Емельяненко отреагировал, и у них с Кокляевым начался диалог через публикации в инстаграме. Они решили, что им необходимо подраться. С тех пор Кокляев стал очень часто посещать тренировки по боксу.
Недавно их бой был официально анонсирован.
В очередном выпуске программы «ХукВам» Кокляев рассказывает Алексею Махно и Роману Мазурову, будет ли их поединок постановочным, зачем он пытается помирить братьев Емельяненко и почему хочет «вертеть этот мир на одном месте».
— 25 марта вы записали то самое видео Александру Емельяненко, после чего между вами начался диалог о поединке. Как это повлияло на вашу жизнь за последние полгода?— Стал больше следить за боями. За боксом, в частности. Надо смотреть на движения, на перемещения. Это же в голове откладывается. Как я научился на гармошке играть? Увидел, как отец это делает. Потом он мне показал пару аккордов, и я научился. То же самое и с гитарой. Понятно, что бокс и гармошка — разные вещи. Но это же навыки, которые человек может приобрести и развить. В общем, смотрю, конечно. Иногда с упоением, а иногда смотришь и начинаешь раздражаться. Бросаю телефон и смотрю с дочкой «Смешарики».
— Есть ли бой, который вам запомнился сильнее остальных за это время?— Конечно же, последний бой Хабиба. Я смотрел, как он его (Порье. — Sport24) просто разбирает. Знаете, как, бывает, рыбью голову после ухи разбирают. Думаю, они так же овец в горах стригут. Аккуратно и со знанием дела. Тактично, четко… Вот от этого боя я получил удовольствие.
А если говорить о каких-то внутренних изменениях, то у меня обострилось мировосприятие. Сильный человек, который собирается идти на войну, начинает ощущать всю яркость красок. Его внимание становится более восприимчивым. Говорят же: перед смертью не надышишься. Вот и перед боем не надышишься. Если смотреть на это с точки зрения, что стакан наполовину пуст, то что бы ты ни делал, ты не надышишься. А если смотреть, что стакан наполовину полон, то этот человек понимает: ему скоро умирать. И он надышаться не может. Я много езжу по стране и везде тренируюсь. К 40 годам я ощутил полноту жизни. Она гораздо ярче, чище и понятнее, нежели когда я занимался силовыми видами спорта и не обращал на это внимания. Теперь понимаю, почему люди идут в единоборства, несмотря на травмы и поражения. Они живут полной грудью.
— «Перед смертью не надышишься» — это ваш настрой на бой с Емельяненко?— Конечно. Понимаете, это же все равно что экскаватор пошел против танка. Мне нужно вытащить ковш и давить. Я готовлюсь погибать. Я такой человек и так живу. Нынешнее поколение этого мира… Как поколение усилителя вкуса. Я этот мир на одном месте вертел. Понимаю, что он идет не туда. Все эти фриковые бои с Дациками и Тарасовыми, где спортивная составляющая ушла, а пришли хайп и треш. Из олимпийских ценностей мы перешли в хайп и грязь. Я сказал: «Окей». Буду играть по вашим правилам, дорогой мир. Но я привнесу сюда свое мнение, крутя этот мир на одном месте. Поэтому экскаватор и вышел против танка, чтобы суметь перед боем донести что-то.
— Качок из силового спорта выходит драться против человека, который посвятил единоборствам всю жизнь. Это не фрик-шоу? Не хайп?— Классика! Уверен, если бы это произошло лет 10 назад, никто бы внимания не обратил. Но пришло время. Как раньше я перешел из тяжелой атлетики в силовой экстрим, потому что он был популярнее. А хайп… Хайп от реального дела отличается тем, что хайп остается на уровне базара. Хайп — это версус-батл, где два рэпера вышли, чтобы сказать друг другу что-нибудь. А когда два взрослых мужика выходят в ринг, чтобы друг друга уничтожить, какой это хайп? Какой базар?
— Кто организовывает ваш бой?— Пока не могу сказать. Конфиденциальная информация. Это «тяжелые» люди. В плане российского менеджмента и положения.
— Смогли ли эти «тяжелые» люди удовлетворить ваши финансовые потребности на этот бой?— Это будет такая сумма, которая позволит мне заняться благотворительностью. Часть уйдет туда.
— Если мы будем отталкиваться от суммы в 100 тысяч долларов, это больше или меньше?— Я боксом не очень долго занимаюсь, но понимаю, что это выведет нас на определенные размышления. Поэтому не могу сказать, иначе ко мне применят определенные санкции.
— На что еще вы планируете потратить гонорар?— Я это делаю ради благосостояния семьи. Все, что под камерой и вниманием людей, — это мое. Так я утешаю свое ЧСВ. Оно настолько велико, что первый раунд уже идет. Я показываю все это. Моя задача в этой битве комментариев хейтеров — вытащить из людей побольше говна. В Библии говорится: «познай себя». Хочу, чтобы человек, который пишет комментарии, познал себя через эти самые комментарии. Нормальный и умиротворенный человек, живущий в гармонии с собой, говна писать не будет. Пишут люди неуверенные. Пишут те, которые хотят, чтобы я проиграл. Либо те, кто хочет быть на моем месте. Моя задача — выбить из людей это говно.
— Есть пара моментов, из-за которых этот бой воспринимают как обычную постановку. Давайте проговорим. Во-первых, как случилось так, что вы с Александром тренировались в одном зале (школа бокса «Торпедо»)?— В одном зале, но не в одно время. Когда Александр был на сборах в апреле–мае, меня позвали туда потренироваться, пока Саши нет. Саша появился — я ушел. Это продолжалось буквально пару месяцев.
— Мы знаем, что Емельяненко может очень жестко поливать соперников грязью. Достаточно вспомнить ситуацию с Харитоновым. Почему в вашем случае все довольно дружелюбно?— Потому что Саша, как и я, православный христианин. Мы братья во Христе.
— Но это не мешает Александру говорить что-то в адрес Харитонова.— В разговоре со мной Сергей говорил, что в это не верит. Поэтому и отношение у Емельяненко соответствующее. Их ничего не связывает. Последнее скажу по теме: Саша любит спорт в себе, а Харитонов — себя в спорте. Вот и вся разница. Я тоже люблю спорт в себе, поэтому и принял такой вызов.
— Олейник тоже не православный христианин?— Хороший вопрос. Я много об этом думал, но здесь, видимо, играет роль личная неприязнь друг к другу. Более воспитанный Олейник просто не принимает той жертвы, в которую приносит себя Саша. Объясню. Он показывает людям, мол, если вы считаете меня плохим, я буду плохим. Но смотрите, как я могу измениться. Думаю, он на пути к исправлению. И я — это то поле, где он может показать, что способен относиться к сопернику по-человечески.
— Давайте тогда прямой вопрос. Этот бой — не постанова?— Вы все увидите. Даже если я лягу в первые 30 секунд (что не исключено), я готовлюсь. Если раньше я готовился не упасть в первые 20 секунд, то теперь речь идет о 30 секундах. Ваше дело — набраться терпения и смотреть. Я вот со стороны наблюдаю, и мне бы самому было интересно! Я бы посмотрел на бой, например, Кирилла Сарычева с тем же Емельяненко. Мы живем во времена усилителя вкуса. Нам нравится, что нас обманывают. Раньше говорили, что вейп это не вредно, а потом выяснилось, что вредно. Потом говорили, что ставки на спорт — это личный выбор каждого. А люди тащат последнее из семьи. Каждый человек выбирает свой обман. Сколько обманутых, столько и обманщиков. И в этом мире никогда не будет равенства и братства. До второго пришествия Христа.
— У вас до сих пор есть идея помирить этим боем двух братьев — Федора и Александра?— Да. Когда я вижу человеческую глупость, мне хочется вмешаться. Когда ты идешь по улице и видишь двух конфликтующих людей, как можно пройти мимо? Я так не могу. Пытаюсь что-то объяснить. Нельзя игнорировать бесчинства. Бывало, мне по башке трубой огромной давали, когда я заступался за двух барышень. Но я все равно буду это делать.
— Кто виноват в конфликте братьев Емельяненко?— Я вот недавно выложил в инстаграм отрывок из фильма «Остров» Лунгина. Там батюшки разговаривают на тему потребств. И там один батюшка просит другого вспомнить, за что Каин Авеля убил. Сейчас на меня снова польется критика, мол, сами разберутся, не твое дело и все такое. Но лучше плохой мир, чем хорошая война. Для меня они оба — Каин. Посыл такой — не будьте Каинами. Будьте братьями, которые должны решать свои вопросы так, чтобы никто не видел и не слышал. Нам хватает истерического «Дома 2». А когда двое мужчин начинают такими вещами заниматься, я считаю, это неправильно. И не могу пройти мимо.
— С каким весом вы планируете подойти к бою?— Как будет, так и будет. В свое время я сбросил до 132 кг (со 137 кг). Вес ушел, а я перестал бежать, дышать и бить. Мне нужен комфорт. Не для железа, а для передвижения в ринге. Чтобы летела рука, чтобы мог дышать. Подойду с весом в 144 кг, но мне будет комфортно — ок. Сбрасывание веса для моего организма оказалось шоковым. Можно было бы набраться воли, но уже времени мало.
— В общем, единственная деталь, которую удалось узнать от вас по организации этого боя, — там не будет лимита весовой категории.— Давайте я тогда буду наводящие ответы давать. Скажем так, в 40 лет рисковать просто так — глупо. В 20 лет я еще рисковал. В 30 рисковал, когда занимался силовым экстримом. Тогда было четкое понятие — показать всему миру, что русские не сдаются. Это тот постулат, с помощью которого ковалась воля, ковался характер. В 40 лет рисковать за те идеалы уже проблематично, потому что здоровье уже не то.
Кстати, хочется сказать большое спасибо тренеру Олегу Меньшикову, который сказал мне четко: никакого железа вообще. Вот вы смотрели мультик про Аладдина? Его последнее желание Джину звучало так: «Ты свободен». И вот сказанное Меньшиковым, отвечаю, меня освободило. Я рад, что теперь эти 250-300 кг не лежат на мне. Есть просто я. Такой, какой есть.
— Олег Меньшиков тренировал и вас, и Александра. Что он говорил вам про этот бой?— Это такой железный дядька, который смотрит на это все так, как взрослые смотрят и держатся за голову: «Я всю жизнь на заводе работал, чтобы потом какой-то человек из правительства давал чин Ольге Бузовой. Куда мы катимся?» Уверен, то же и с Меньшиковым. Он всю жизнь тренировал людей для Олимпийских игр, а сейчас… Я прочел это в его глазах.
— Было бы вам интересно после боя с Емельяненко выступить еще? По правилам ММА, например.— Знаете, вот многие, когда я выкладываю какие-нибудь стебные видео, посвященные Емельяненко, говорят, что смеется тот, кто смеется последним. И я, сука, не последний! Я буду вторым, если что. Гарантировано получу серебро. Люди, понимаете, вы не перешьете меня ##### (нифига). Я этот мир так разверчу! Даю установку. Умный человек поймет, о чем я говорю. Мудак — забудет. Поэтому до конца своих дней вы будете помнить этого чувака. Продолжу мысль. Вижу ли я себя в ММА? Если так случится, что я проиграю, то брошу Сане реванш. Когда Саня бросил мне вызов, он колотил 20-унцовыми перчатками мешок. Я понял, что это намек на бокс. Теперь у меня будет время подумать, чтобы вызвать Сашу на реванш и выйти в клетку. Сука, это моднее, чем бокс. Короче, Саша, я тренируюсь.
Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене
